В киевской школе №281 практикуют специальные классы и планируют инклюзию

Людмила Цимбал – директор школы I–III ступеней №281 Святошинского района г. Киева. Здесь учатся дети с разным социальным статусом и особенностями, а коллектив педагогов готов внедрять современную инклюзию. Г-жа Цимбал рассказала нашему журналу, как происходит процесс обучения и каких изменений она ожидает от украинской системы образования.

– Расскажите о вашей школе. В чем заключается ее особенность?

– Школа у нас средняя общеобразовательная. Она находится в окружении специализированных школ. Мы принимаем всех детей, которые не смогли пройти по конкурсному отбору в эти учреждения и хотят учиться у нас. У этих ребят различные особенности и разные социальные статусы. Возникновением именно специальных классов в нашей школе мы обязаны коллективу 219-го сада для детей с нарушениями зрения и интеллекта. С таким предложением к нам обратилась его директор Нина Николаевна Рожко, вице-президент Ассоциации тифлопедагогов Украины. Мы его рассмотрели и совместными усилиями воплотили в жизнь. Сейчас у нас четыре специальных класса, а на следующий год планируется и пятый. Всего в нас 33 класса, где учатся 854 ребенка.

– В школе есть дети с аутизмом? Как они интегрируются в процесс обучения?

– Детей с этим расстройством у нас немного, а у тех, кто есть, выставлен другой основной диагноз. Но в 2011–2012 году мы выпустили девочку с аутизмом, которая училась у нас с первого по одиннадцатый класс. У нее наблюдалась сложная форма аутизма. Она у нас была в общеобразовательном классе, где училось всего 30 детей. Главный момент, который помог нам достичь результата, а ученице – получить аттестат о базовом образовании, – заинтересованность родителей. С девочкой не было никакого помощника, потому что инклюзивное образование тогда еще не практиковалось. В некоторые периоды, когда в ребенка были приступы, с ней в классе находилась бабушка, которая, имея медицинское образование, всегда мгновенно реагировала и помогала своей внучке. Администрация школы провела ряд мероприятий, беседы со всеми учениками, педагогами и другими работниками учреждения о том, что к девочке необходимо относится толерантно. Поэтому никаких конфликтов или недоразумений в этом плане не было. Если говорить об особенностях, то, например, там, где она находилась, всегда необходимо было включать свет; «колбаса» – слово, которое она очень любила и использовала практически постоянно.

Сейчас у нас есть ребенок с аутизмом, который учится в специальном классе для детей с пониженным зрением. Аутизм у него – сопутствующий диагноз. Он пришел к нам с интерната. Сегодня мы четко видим сдвиги в поведении мальчика. К примеру, на праздниках он у нас уже рассказывает стихи. Хотя и нельзя было понять, что именно он говорит, но он старался.

Следует отметить, что у этих детей есть свои таланты. Если девочка прекрасно знала биологию – от маленьких клеточек до сложных задач, то этот мальчик чудесно танцует и имеет повышенное чувство справедливости. Поэтому если при его участии случается какой-нибудь инцидент, то мы должны очень тщательно все расследовать и наказать именно того, кто действительно виновен.

– Вы рассказывали, что планируете дальше развиваться в инклюзивном направлении. Какую роль в этом сыграют специальные классы и каким вы видите будущее такого образования в Украине?

– Сейчас вопрос инклюзивного образования весьма актуален. Я считаю, что государство уже начало обращать внимание на эту проблему. Когда нашу школу посещал с визитом уполномоченный президента Украины по правам ребенка Николай Кулеба, он отметил, что форма специального класса для начальной школы очень кстати, ведь именно там практикуется индивидуальный подход. Тем более что в специальном классе детей мало – 12, а это значит, что учитель может определить потребности каждого и адекватно на них реагировать. Но это только в начальной школе. Поэтому мы решили внедрить инклюзивное образование именно для детей с особенностями, поскольку к 5-му классу они уже достаточно адаптировались к школьному ритму, правилам и т.д. Сейчас я обратилась к нашим властям за разрешением создать инклюзивный класс на базе уже существующего спецкласса, чтобы там по желанию могли учиться здоровые дети. Также я готовлю свои предложения в Министерство образования, которые, как мне обещают, будут рассмотрены, а позже их помогут воплотить в жизнь. Очень важный вопрос, который мы сейчас поднимаем, – это дополнительные ставки. Для работы с особенными детьми нам мало одного психолога.

– Предусмотрены ли у вас какие-то дополнительные занятия?

– Да, конечно. У нас есть коррекционные индивидуальные занятия, которые проходят после уроков. Это, например, лечебная физическая культура, социально-бытовое ориентирование, развитие речи, коррекция пороков развития и другие. Занятия могут проводиться и для всего класса. Решают это учителя: они у нас по специальности дефектологи (тифлопедагоги), а потому имеют право заниматься коррекцией. Но опять же это касается только начальной школы. Здесь педагоги могут даже обмениваться опытом. А дальше, если мы хотим развиваться в инклюзивном направлении, дополнительные ставки нужны обязательно.

– Что бы вы назвали главным критерием успеха обучения детей с особыми потребностями?

– Главное – это взаимодействие между родителями, ребенком и педагогами, поскольку именно такая система может стать своего рода двигателем прогресса. Такими принципами руководствуется и наша школа. Мы пытаемся реагировать на просьбы и желания родителей, а поэтому всегда совместно приходим к единому решению в интересах ребенка.

Электронный журнал «Аутизм сегодня» – 2015, Июнь