Валерий Сушкевич о безбарьерной Украине: “Я никогда не думал, что заеду по пандусу в поезд”

Фото: Александр Чекменёв

Фокус поговорил с Валерием Сушкевичем, основателем паралимпийского движения в Украине, о том, как победы спортсменов помогают строить безбарьерную страну и почему самоизоляция — страшный враг людей с инвалидностью

C Валерием Сушкевичем мы встречаемся в его офисе в Национальном паралимпийском комитете. Хозяин кабинета въезжает на инвалидной коляске за широкий рабочий стол, на котором веером разложены документы со справочной информацией. У Сушкевича прозрачно-голубые глаза, элегантный деловой костюм с сорочкой с запонками на манжетах, говорит он быстро и много, безостановочно переходя от одной мысли к другой. За его спиной вместо классического портрета очередного президента — большая фотография альпиниста на инвалидной коляске на отвесном склоне.

— Это американский спортсмен, разбился в горах, но после травмы и реабилитации сел на коляску и снова стал альпинистом, — объясняет мой собеседник. — Для меня этот снимок — символ величия человеческого духа. Я сам очень боюсь высоты, но хочу спрыгнуть с парашютом, преодолеть этот страх. Через три месяца у меня юбилей — 65 лет, вот, может, тогда и решусь.

Инвалидность Валерий Сушкевич получил ещё ребёнком, заболев в три года полиомиелитом. Несмотря на физическую ограниченность, в течение 16 лет он был депутатом Верховной Рады Украины, а сегодня возглавляет Национальный паралимпийский комитет, Национальную Ассамблею людей с инвалидностью и является уполномоченным президента Украины по правам людей с инвалидностью.

КТО ОН: Основатель паралимпийского движения в Украине

ПОЧЕМУ ОН: 16 лет защищал в парламенте права людей с инвалидностью и знает всё о проблемах доступности в стране

Безбарьерный оптимизм

Тема безбарьерной среды часто поднимается в СМИ, об этом любят говорить чиновники, но по факту особых изменений не видно, украинские города не кажутся комфортными для людей с инвалидностью. Почему так происходит?

— Вы и правы, и неправы одновременно. Перед вами сидит человек, который прожил длинную жизнь и видел, как менялась архитектурная среда ещё с советских времён. Я никогда не думал, что заеду по пандусу в поезд, смогу зайти в “Интерсити” в туалет — это же абсолютная экзотика! Да просто посмотрите на аэропорт Борисполь, он полностью безбарьерный, там классное обслуживание людей на коляске. Или вот вы раньше хоть один банк в Украине с пандусом видели? Даже не думайте, их просто не было! В прошлом году вышел уникальный документ (государственные строительные нормы (ГСН). — Фокус), и сегодня банк получит лицензию на право деятельности только в том случае, если он соответствует критериям доступности. Музею или театру статус национального тоже присваивается только в случае, если они доступные.

Да, в 1991 году молодой Сушкевич пришёл в парламент Украины и написал свой первый закон об основах социальной защищённости людей с инвалидностью. Согласно этому документу, в течение десяти лет всё у нас должно было стать безбарьерным. Но к 2000 году в этом направлении ничего не поменялось. Уникальность Украины в том, что у нас есть законы, но их можно не исполнять, и за это ничего не будет. Мы готовим новые законы, однако сохраняется недоступность инфраструктуры, транспорта, спортивных сооружений, образования. Позднее я осознал, что механизм использования законодательства определяет нормативно-правовая база: постановления правительства, отраслевые приказы министерств, инструкции и положения. И моей команде из Ассамблеи людей с инвалидностью удаётся продвигать эту нормативно-правовую базу. Первые ГСН мы написали в 2005 году, а последние приняты в декабре прошлого года.

Почему вы так уверены, что новые строительные нормы будут выполняться?

— Существует отдельная процедура при строительстве. Сначала делается проект, потом идёт экспертиза на соответствие его ГСН. Дальше Госархстройинспекция принимает объект в эксплуатацию и оценивает, соблюдены ли строительные нормы. Проблемы всё равно есть, потому что ГСН совсем свежие. Но в законах Украины уже прописаны положения об ответственности за нарушение строительных норм, в том числе за отсутствие доступности.

Также принято постановление Кабмина о том, что лицензия в образовательной сфере выдаётся только тем объектам, где есть доступность. Все хозрасчётные медучреждения тоже должны лицензироваться в соответствии с безбарьерностью.

Вы говорите о новом строительстве, а что делать со старыми зданиями — больницами, школами?

— Изменить это вот так (щёлкает пальцами) невозможно. Например, у нас дикая ситуация с судами. Вот я прихожу судиться по какому-то барьерному объекту, который нарушил мои права, но суд сам недоступен! Уже, кстати, есть прецеденты подачи в суд на суд.

Когда мой товарищ Ярослав Грибальский, координатор программы по безбарьерности Нацассамблеи, встречался с канадскими коллегами, они ему сказали: “Не надейся, что за 5–10 лет сделаете свою страну безбарьерной. Канада шла к этому 30 лет!”

Ломка сознания

Как меняется отношение к проблемам людей с инвалидностью в украинском обществе?

— Можно сколько угодно ругать политиков и чиновников, но надо посмотреть и на то, какие мы сами. Когда мама ребёнка в детском садике заявляет: “Я не хочу, чтобы мой здоровый ребёнок занимался в одной группе с калекой”, то о какой инклюзии можно говорить?

В 2017 году появились новые законы об инклюзивном образовании. Как реализуется этот проект?

— Инклюзия — это одно из наших достижений, но иногда она у нас принимает какие-то извращённые формы. Например, есть инклюзивный класс, а на входе в школу — лестница из 12 ступенек. Или открыли инклюзивную опорную школу в каком-то районе, а школьный автобус там без подъём­ника. Инклюзия в образовании должна быть системной.

Общественное сознание — это вообще главное. Говоришь об инклюзии учителю, а он отвечает: “На фиг мне это надо? Для них (детей с инвалидностью. — Фокус) есть интернаты!”

В 2012 году принят Национальный план действий по реализации Конвенции ООН о правах людей с инвалидностью. Там записано: до 2020 года 50% транспортных средств в Украине должны быть безбарьерными и 50% телевизионного вещания должно быть с жестовым сопровождением или титрами. Я уже не говорю о сайтах госорганов. Хорошо, я могу зайти на такой сайт, а незрячий человек? Есть специальная программа, которая озвучивает веб-страницы, стоит это копейки, но ничего не сделано!

Вне зоны доступа

Украинскими паралимпийцами гордится вся страна. За счёт чего они показывают такие высокие результаты?

— Когда я был народным депутатом, продвигать вопросы по защите людей с инвалидностью было совсем непросто. Но я заметил: как только наши спортсмены возвращались с Паралимпиады с медалями, эти законы в Верховной Раде принимались с пониманием. Победы наших паралимпийцев формируют сознание украинского общества, доказывают, что эти люди — без рук, без ног, незрячие, с проблемами слуха — действительно способны на многое.

Во всём мире мне задают этот вопрос: в чём секрет паралимпийского движения в Украине? Дело в том, что нам удалось создать уникальную систему спорта людей с инвалидностью. Сегодня работают 25 региональных центров Инваспорта, два городских и три районных центра, 25 ДЮСШ для детей с инвалидностью и 107 клубов физкультурно-спортивного направления. В стране действуют четыре национальные федерации спорта людей с инвалидностью: с нарушением зрения, слуха, опорно-двигательного аппарата и ментальными нарушениями. Эти федерации объединились в Национальный паралимпийский комитет.

Крымские спортсмены сейчас не выступают на соревнованиях от Украины. Это связано только с идеологическими вопросами или есть другие причины?

— Россия сделала так, чтобы любой проживающий в Крыму стал гражданином РФ. Да, эти люди могли подписать отказ от гражданства, но тогда лишились бы пенсий, социальных выплат и так далее. Человек на коляске не может себе этого позволить. Да и вообще, вы понимаете, что такое проехать на территорию Крыма и выехать оттуда? Быть членом нашей сборной, приезжать на тренировки в Украину — в реальности это практически невозможно. Хотя есть одна наша паралимпийская спортсменка, живущая в Симферополе, которая выступала за сборную Украины на Паралимпийских играх.

Может, Украина всё-таки сделала недостаточно для того, чтобы крымчане оставались нашими спортсменами?

— Да Украина ничего не может сделать! Выплатить крымскому спортсмену пенсию, государственное пособие или стипендию президента, предоставить ему коляску — всё это на грани невозможного. Скажу, что многие крымчане пишут мне в социальных сетях, мы продолжаем общаться, и у них есть чувство сопричастности к Украине. Хотя было и такое, что на одном из чемпионатов мира мы соревновались со сборной России и увидели там трёх человек, которые раньше были в украинской сборной.

В этой ситуации что остаётся делать людям, если они не могут выступать за Украину?

— Мне сложно сказать, насколько сильно я их осуждаю. Могу понять это чувство — когда ты спортсмен высокого уровня и не можешь жить без спорта. Я сожалею, что эти ребята попали в оккупацию, там остались действительно хорошие спортсмены и тренеры. Ну и, конечно, мы сделали там лучшую спортивную институцию в Европе, третью в мировом рейтинге: Национальный центр паралимпийской и дефлимпийской подготовки спортсменов и реабилитации людей с инвалидностью. За 2,5 месяца до оккупации там сдали в эксплуатацию новый, очень крутой бассейн.

У нас дикая ситуация с судами. Вот я прихожу судиться по какому-то барьерному объекту, который нарушил мои права, но суд сам недоступен! Уже, кстати, есть прецеденты подачи в суд на суд

Как удалось сохранить этот центр украинским?

— Колоссальную роль в этом сыграло мировое сообщество. Наш центр действительно очень известен. Когда произошла оккупация, президент Международного паралимпийского комитета, сэр Фил Крэйвен, который уже ушёл в отставку, трижды встречался с Путиным по этому поводу. К тому же это не государственное учреждение, а собственность Национального паралимпийского комитета, который его построил.

Вы связывались с российскими коллегами с просьбой помочь?

— Нет, специально не связывался, но при оказии разговоры на эту тему были. Часть из них — далеко не все, конечно, понимали, что такое (национализировать центр. — Фокус) делать нельзя. В российском паралимпийском движении есть люди, которые имеют соответственный уровень спортивной и человеческой этики и какого-то корпоративного взаимопонимания. Поэтому центр до сих пор принадлежит нашему паралимпийскому комитету.

Вы его не финансируете?

— Знаете, сейчас часто используют фразу “Гроші ходять за людиною”. Естественно, на оккупированную территорию не может идти ни одна копейка из госбюджета, да и благотворительные деньги — тоже.

Как выживает центр?

— Спорта высоких достижений там практически нет, но есть физкультурно-спортивные услуги по рекреации и реабилитации для крымчан и тех, кто приезжает из России.

После 2014 года эту потерю частично компенсировал Западный спортивно-реабилитационный центр. Сейчас вы планируете построить ещё один в Днепре, но он будет специализироваться на летних видах спорта. На какой стадии этот проект?

— Президент подписал указ о создании Всеукраинского реабилитационно-восстановительного спортивного центра. Правительство это поддержало, и сейчас выделены деньги на проектирование. Вы спрашиваете, на какой стадии? На бюрократической! Очень сложно решаются вопросы с землеотводом. Есть масса нюансов организационно-административного порядка, но потихоньку движемся.

В рамках самоизоляции

Вы сделали блестящую политическую и общественную карьеру. Как удалось достичь всего этого и почему так мало людей с инвалидностью могут проявить свои таланты в Украине?

— Политика — это не та сфера, достижениями в которой надо гордиться. Вот мне рассказали о тотально глухом парне, который работает начальником отдела по проектированию в Киевском метрополитене, и это не меньшее достижение, чем то, что Сушкевич 16 лет был народным депутатом. Или человек, будучи незрячим, преподаёт. Дело не в том, чтобы быть политиком на коляске, а в том, чтобы преодолеть свою дисфункцию. Чемпионом можно быть не только в спорте, но и в жизни. Например, человек без руки и ноги вскопал весь огород. Это Мужчина с большой буквы, который не лежит и не стонет, он уже чемпион. Но это свойственно далеко не всем.

Почему мне многое удалось? Потому что с детства мой отец, моя мама выталкивали меня в мир здоровых людей. У всех людей полно комплексов, а представьте, что испытывает безногий или безрукий? Вот эту самоизоляцию очень тяжело преодолеть. У меня спина полностью не работает, не ходят ноги, правая рука не совсем здорова. Такое поражение предполагает высокую степень немощности и дисфункции. Несмотря на это в молодые годы я заплывал в море на пять километров, до сих пор у меня хорошая физическая подготовка. Быть физически здоровым, находясь на коляске, — тот мощный и позитивный парадокс, который всегда давал мне энергию и силы.

Евгения Королёва

ФОКУС