Человек уникального подвига

Когда ему вручали Золотую Звезду Героя Советского Союза, он не смог самостоятельно принять ее – у него не было рук. Их отняла война.

К тому времени воевал он уже больше двух лет. Василий Петров, сын крестьянина из близкого к Мариуполю села Дмитриевка нынешнего Приазовского района Запорожской области. В мае 1941 года окончил Сумское военное артиллерийское училище и получил направление для дальнейшего прохождения службы в воинскую часть, которая находилась на западной границе всего в десяти километрах от Западного Буга. 22 июня, в день, когда началась война, юному командиру исполнилось 19 лет.

Полной мерой довелось ему испытать все, что выпало тогда на долю всех, кто встретил войну на пограничных рубежах, кто вступил в тяжелые бои, сражался до последней возможности, отступал, выходил из окружения. Бои, бои… А потом и наступали.

Была темная октябрьская ночь 1943 года, когда южнее Киева от левого берега тихо отошли несколько паромов с орудиями и артиллеристами. Не успели добраться до середины реки, как над ними вспыхнули осветительные ракеты и враг открыл по нашим бойцам яростный огонь. И все-таки артиллеристы зацепились за правый берег и вместе с высадившимися туда ранее десантниками стойко удерживали пятачок земли на ставшем впоследствии знаменитым Букринском плацдарме. Гремели орудия, стучали пулеметы и автоматы. Атаки гитлеровцев захлебывались одна за другой, перед позициями застывали подбитые, горящие вражеские танки, неподвижные тела танкистов и пехотинцев.

И опять атаки. И опять Петров руководит боем, становится к орудию вместо погибшего наводчика. Подбитый немецкий танк развернул башню в сторону нашей артпозиции. Петров увидел опасность, но уже было поздно что-то предпринять, не хватило на это нескольких секунд. Снаряд разорвался прямо перед ним, обожгло лицо, ощутил сильный удар, навалилась темнота беспамятства.

Окровавленного, без сознания, нашли его на рассвете. Почти безжизненное тело командира переправили через Днепр. В перегруженном сверх всякой меры медсанбате, который располагался на хуторе, очереди на обработку ран и хирургические операции ждали сотни раненых, лежащих в длинном ряду вдоль улицы. Тех, кто уже не подавал признаков жизни, отправляли в сарай-морг. Отправили туда и Петрова. Только когда он при этом вдруг застонал, попал на операционный стол. Одна рука у него была оторвана, несколько позже началась гангрена второй искалеченной руки. Ампутировали и ее.

Когда стал выходить из беспамятства и понял, что у него нет обеих рук, решил, что жизнь его кончена. Руки были ампутированы полностью, включая плечевые суставы. Ему был всего 21 год. Вырваться из постоянного сознания безысходности помогли медики в госпитале и боевые друзья. Проявив твердость характера, поистине несгибаемую волю, самое настоящее мужество, начал заново учиться жить. И, перво-наперво, научился самостоятельно, извините за подробности, справлять естественные надобности.

– Придумал я, – рассказывал он много позже, – пристроить ручку на резинке, брать ее в рот и писать, двигаясь всем корпусом. Потом научился подхватывать плечом телефонную трубку, пить воду через соломинку. Тогда я понял смысл выражения о спасительной соломинке, за которую хватаются утопающие…

Между тем пришло известие, что за успешное форсирование Днепра и храбрость, проявленную в боях за удержание Букринского плацдарма, офицеру Василию Петрову было присвоено звание Герой Советского Союза. Год, проведенный в госпитале, мужественно терпел боли, преодолевал все трудности. Когда подошло время распрощаться с госпитальными медиками, настойчиво просил и даже требовал оставить его в армии, в строю.

Так ли оно было на самом деле, не так ли, но молва людская утверждала, будто бы сам Верховный Главнокомандующий Сталин поспособствовал, чтобы безрукого майора не исключили из личного состава Вооруженных Сил. Кадровики предлагали ему хорошие штабные должности, но он упорно отказывался, добиваясь направления только в боевую часть, на фронт. И добился своего.

В декабре 1944 года он вернулся в действующую армию заместителем командира, а затем стал и командиром гвардейского артиллерийского истребительного противотанкового полка на Первом Украинском фронте. Снова воевал, и еще как воевал!

– Мне удавалось достичь на поле боя большего, чем некоторым другим командирам, – говорил он, – потому что я требовал от моих бойцов только того, что неукоснительно соблюдал сам. Законы боя жестоки и неумолимы: нужны действия, и никаких разъяснений, все решают секунды.

Никогда не было так, чтобы в бою под смертельным огнем он лежал, прижавшись к спасительной земле, и оружейному номеру или всему расчету отдавал команду «Встать!». Сначала поднимался сам.

В острой ситуации боя, когда создалось критическое положение, командир артполка Петров вышел на самый передний край и, сбросив плащ-палатку, которая прикрывала отсутствие рук, поднял залегшую под огнем пехоту. Снова ранение, медсанбат.

В боях на территории Германии артполк под командованием Василия Степановича отличился в ожесточенных двухдневных боях, удерживая в апреле 1945 года плацдарм на левом берегу Одера. В боях под Дрезденом артиллеристы под командованием Петрова своими силами захватили высоту, которую не удалось взять пехоте, и открыли путь нашим наступающим войскам.

– За двадцать дней до конца войны немецкий снайпер прострелил мне обе ноги, насквозь, – вспоминал он много времени спустя. – Наши поймали его. Помню, увидел на кителе немца нашивки, которые вручали солдатам вермахта за зимнюю кампанию 1941 года. Я смотрел на него и думал: «Он прошел всю войну, и в считанные дни до ее конца должен погибнуть? Несправедливо!» Бойцы хотели того немца тут же расстрелять, но Петров приказал: «Отпустить!» – и потерял сознание. Немца отпустили.

Снова госпиталь. За участие в боях на Одерском плацдарме и восточнее Дрездена в 1945 году Василий Петров был награжден второй медалью «Золотая Звезда».

Война окончилась, а жизнь, как ей и положено, продолжалась. Петров остался в Вооруженных Силах, стал заместителем командира артиллерийской бригады. Как и на фронте, установил для себя жесткий порядок жизни, поднимался между пятью и шестью часами утра, физзарядка, бег, причем его ежедневная физическая нагрузка была по силам далеко не каждому здоровому, физически полноценному человеку. И в мирной послевоенной службе к личному составу он относился очень требовательно, но по-отечески. Служить, так служить – считал он. Причем для него главное было – служить делу, а не лицам, пусть даже на очень высоких должностях. Свое мнение отстаивал всегда, невзирая на то, кто перед ним, командир полка, командующий округом или член Военного Совета. И, понятное дело, наживал себе недоброжелателей и недругов, на него не раз писали «наверх» жалобы и рапорты. Так что неприятности ему были гарантированы и неизменно находили его. Не мыслил себя без армии, тем более, что личная жизнь у него, безрукого, как-то не складывалась. Был однажды женат, родились два сына, со временем ставшие военными, офицерами.

– В 1965 году меня вызвал министр обороны СССР, – рассказывал он, – и сказал напрямик: «Послушайте, у нас есть люди, которые с руками и ногами, но не справляются со своими обязанностями». И меня назначили заместителем командующего ракетными войсками и артиллерией Прикарпатского военного округа. В 30 лет он стал полковником, в 55 – генералом, окончил во Львовском университете исторический факультет, защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата военных наук.

– Каждое лето, вплоть до моего поступления в артучилище, – рассказывал его младший сын Иван Петров, – мы ездили на родину отца, в Запорожскую область на Азовское море. В феноменальной памяти отца хранилось огромное количество информации, он хорошо знал литературу и философию. А вот отмечать День Победы отец не любил. Считал, что несправедливо раз в году вспоминать о победителях. Никогда никому не рассказывал об ужасах войны и о событиях, в которых принимал участие. На его кителе, сшитом по спецзаказу (со свинцовыми вставками для протезов, чтобы рукава держали форму и легче было поддерживать равновесие), были прикреплены только боевые ордена и медали. Такой китель весил около пяти килограммов, плюс вес 15 наград.

В 1999 году Верховная Рада приняла специальное постановление «О государственной поддержке дважды Героя Советского Союза В.С. Петрова», но это постановление, как и многие другие хорошие решения, так и осталось только на бумаге. Заслуженный ветеран войны, человек беспримерного мужества Василий Степанович с горечью сказал: «Все мои ровесники – жертвы войны. Им не могут обеспечить не то что достойную жизнь, но хотя бы сносное существование. Генерал Петров – это даже не я. Это как бы образ войны. Президент Кравчук распорядился оставить меня на службе пожизненно, чтобы потом можно было сказать: во всей стране есть хотя бы один ветеран, о котором государство позаботилось в полной мере. Но даже этого не делается. Нынешним властям удобны не живые, а погибшие герои: цветы на могилу проще положить».

Когда Василий Степанович заболел и попал в госпиталь, его бумаги – результат проведенных им и его помощниками исследований – выбросили из кабинета в коридор на пол, а кабинет опечатали. Здание приобрела частная компания, при этом бесследно исчез парадный мундир генерала с боевыми наградами. Последние годы он жил на госдаче в Пуще-Водице, в маленьком домике. Жил затворником, по-спартански. Да, собственно, и всю жизнь прожил так – с минимальным комфортом. Помогали ему в быту солдат и сын.

Страдал от равнодушия людей. Осенью 1999 года всем фронтовикам выдавали памятные знаки «55 лет со дня освобождения Киева». Василию Степановичу, потерявшему в боях за Киев руки, ставшему там инвалидом, почему-то не вручили этот знак. Так из целого ряда подобных мелочей складывалось у него впечатление: он уже не нужен. Осознание этого не добавляло оптимизма, здоровье ухудшалось. Сын настоял, чтобы отец лег в госпиталь. В это время в очередной раз ограбили его дачу. Особое внимание воров привлек необычно тяжелый генеральский китель. Рассчитывая найти в нем какие-то ценности, распороли китель по всем швам, а нашли только свинцовые вставки в плечах для протезов.

Василию Степановичу становилось хуже, у него началась пневмония. Но он ни разу не подал вида, что ему тяжело и больно. Силы его таяли, даже его несгибаемая воля не могла сопротивляться невидимому противнику, который на этот раз выходил победителем в последнем бою со старым бойцом-артиллеристом. 15 апреля 2003 года на 81-м году жизни легендарный человек, генерал-полковник артиллерии, дважды Герой Советского Союза ушел из жизни.

Похоронили его в Киеве на Байковом кладбище. За его гробом шли военные, отдавая последние почести единственному в истории воину, получившему на фронте тяжелое увечье и все-таки без обеих рук защищавшему свое Отечество на поле боя. Он выстоял на войне и в единоборстве с судьбой, а умер не только от старых ран и болезней, но и от людского равнодушия.

Семен Гольдберг

Приазовский Рабочий