Говорить «ребенок-инвалид» все равно что «человек-насморк», — Яскевич

22 ноября в киевском «Мистецькому Арсеналі» начнется серия диалогов об инклюзивности, сообщает «Громадське радіо»

Олеся Яскевич из общественной организации «Бачити серцем» рассказывает об инклюзии в Украине.

Олеся Яскевич: 22 ноября мы всех приглашаем в «Мистецький Арсенал». Мы начинаем серию диалогов с представителями различных направлений. Это писатели, художники, общественные деятели, специалисты, которые работают с детьми с инвалидностью. На базе «Мистецького Арсеналу» мы хотим создать пространство, где будет место для всех. Там не будет мест отдельно для одних детей и отдельно для других. Мы хотим, чтобы детство было одно для всех. Мы хотим, чтобы все желающие, которые интересуются этой темой, пришли.

Лариса Денисенко: Там будет мастер-класс для детей. Кто его будет проводить?

Олеся Яскевич: Мастер-класс будет проводить мама девочки с аутизмом. Он рассчитан на всех детей. В нем могут принять участие все дети, те, которые хорошо видят или плохо, ходят или не ходят.

Ирина Славинская: Что такое инклюзивность?

Олеся Яскевич: Это добавление в группу детей ребенка с инвалидностью. Эта группа должна его принять. То, что сейчас происходит в Украине, — это очень стихийная и повальная инклюзивность. Приняли закон, посмотрели, как это происходит в мире и быстренько решили сделать это у нас. Но, к сожалению, это не работает со всеми детьми с инвалидностью. Есть дети с комплексными нарушениями. Например, кроме ДЦП, ребенок незрячий или не разговаривает. Этих детей никто не видит. Они не ходят в школу, в садик, на мероприятия. Общество не готово видеть и принять их. Такому ребенку еще не все готовы что-то предложить. Такие дети либо сидят у мамы на руках, либо тихонечко в сторонке.

Эта инклюзия хороша для ребенка, которому не нужна спецшкола.

Ирина Славинская: Есть ли педагоги, которые могут с этим работать? Есть ли необходимая инфраструктура для развития инклюзивности в Украине?

Олеся Яскевич: Есть специалисты, условия. Как всегда, существует вопрос финансов. На эту категорию финансирование сильно урезается, но вопрос развития инклюзивности очень актуален.

Среди родителей и специалистов начали подниматься темы специальностей, которые бы позволяли работать с такими детьми. У нас до сих пор нет специальности эрготерапевта, который работает с детьми с комплексными нарушениями. Нет специальности сенсорных терапевтов, терапевтов речи. Такие терапевты есть в других странах. Наши специалисты обучаются, привозят эти методики сюда, обучают других, обучают родителей.

Я — мама ребенка с инвалидностью. Я получала второе образование в институте Драгоманова. Я — дефектолог. Многие приходили, не понимая, кто такие дети с комплексной инвалидностью. Учат их по старой советской системе. В 2016 году они считают, что ребенок может быть «з вадами розвитку». Говорить «ребенок-инвалид» все равно что «человек-насморк».

Летом мы делали проект «SpaceCamp» — пространство для всех. Мы решили сделать летний городской лагерь. К нам пришел мальчик 11 лет, который никогда не видел других детей. Мы арендовали место, собрали детей и волонтеров. К нам волонтерами пришли дети-подростки. В такой атмосфере они месяц проводили время. Мы не говорили детям, что кто-то не видит, не слышит. Они сами находили общий язык.

Многие дети не приехали к нам в лагерь, потому что доехать было очень сложно.

Ирина Славинская: Как можно научить взрослых и детей работать с собой и воспринимать других не как источник опасности или источник горя, а как источник новых знаний и нового опыта.

Олеся Яскевич: Мне кажется, здесь работа должна начинаться с детского сада. Для моих племянников нормально, что мой сын Матвей такой. Они видели детей на колясках. Для них это нормальное окружение.

Мы были в частной школе, рассказывали о детях с инвалидностью, о незрячих. Я показала шрифт Брайля. Дети так этим заинтересовались.