«Мы своих в беде не бросаем. Даже если люди живут на оккупированной территории, они все равно наши»

25-летней жительнице Крыма Анастасии Багмет в Днепропетровске бесплатно провели дорогостоящую операцию по восстановлению слуха

В Украине существует программа по бесплатному протезированию глухих детей — деньги на приобретение дорогостоящих австрийских имплантов выделяются для этого из государственного бюджета. В киевской и днепропетровской клиниках пациентам вживляется электронное ухо, и ребенок начинает слышать, а значит и говорить. Но стоит перешагнуть порог совершеннолетия, как подобная операция становится для рядового украинца практически недоступной. Далеко не каждый может приобрести имплант стоимостью 20−25 тысяч евро. Эта цена оказалась просто нереальной и для жительницы Симферополя, инвалида детства Анастасии Багмет, оказавшейся после оккупации Крыма отрезанной от материковой Украины.

«До болезни Настенька все говорила. А тут вдруг начала изъясняться невнятными звуками»

Несчастья преследовали Настину семью. Когда девочке исполнилось два годика, ее мама, чтобы продолжить учебу в университете, отдала малышку в детский сад. Но вскоре пожалела об этом — там ребенок подхватил сальмонеллез. Болезнь дала осложнение, инфекция распространилась на головной мозг. С диагнозом менингит Настя провела в больнице очень много дней.

— Нам не говорили, чем лечат внучку, — вспоминает Настина бабушка Раиса Багмет, — но знали, что ей ввели огромное количество антибиотиков. И выписали, недолечив, со словами: «Дай Бог, чтобы она через год научилась хотя бы сидеть». Мы увезли Настеньку на руках и выходили ее. Малышка начала сидеть, потом ходить, пошла на поправку. Однако родители стали замечать, что Настя не откликается, когда ее зовут, не реагирует на звуки. До болезни она была очень развитым ребенком. В два года практически все говорила. А тут вдруг стала изъясняться какими-то невнятными звуками. Мы несколько раз показывали внучку докторам, но те твердили одно: «Она просто капризничает, еще начнет говорить».

Диагноз «потеря слуха» Насте поставили в одной из киевских клиник, куда девочку привезли бабушка с дедушкой. Там же дали направление в реабилитационный центр. Однако слуховой аппарат, который поставили малышке, полностью проблему не решил, а только добавил новые — постоянную головную боль, шум в ушах. Но родные не теряли надежду, дома с Настей занимались сурдопедагоги, научили ее говорить и читать по губам. Причем эту науку ребенок освоил так быстро и в совершенстве, что мама рискнула отдать Настю в обычную школу. Отца у нее к тому времени уже не было, он просто не выдержал испытаний. И до сих пор даже не общается с дочкой. Но назло всем негативным прогнозам Настя жила обычной и, можно сказать, довольно интересной жизнью. Несмотря на проблемы со слухом, увлекалась шейпингом и испанскими танцами. Не отставала от одноклассников и в учебе. А уж дома мама нарадоваться не нее не могла — и в квартире уберет, и поесть приготовит не хуже бабушки, дипломированного технолога общественного питания.

Когда Насте исполнилось 15 лет, мама погибла в автокатастрофе. Дедушка после этого перенес инфаркт, бабушка — инсульт, а Настя и вовсе решила, что ее жизнь закончилась. Есть такое слово «оглушить», означающее высшую степень потрясения. Девочку эта трагедия оглушила в буквальном смысле. Она каждый день ходила на могилу мамы, замкнулась, все время плакала. У школьницы начал снижаться слух, стала невнятной речь. До этого она мечтала поступить в университет, стать, как и мама, психологом. Но после выпускного пришлось пойти на курсы маникюра.

Болезнь прогрессировала, и, когда Насте исполнилось 19 лет, бабушка опять повезла ее в Киев. Надеялись, что восстановить слух поможет более современный слуховой аппарат. Но сурдолог Нина Шепеленко покачала головой: «Насте поможет только операция. Могу вам посоветовать кохлеарную имплантацию. Ее проводит днепропетровский профессор Владимир Березнюк».

В отделении микрохирургии уха Днепропетровской областной больницы имени Мечникова, где практикует заведующий кафедрой местной медакадемии профессор Владимир Березнюк, Настиным родным сообщили: имплант ставить можно, но шансов, что речь полностью восстановится, мало. Даже детям такие операции рекомендуется проводить до шести лет. Чем взрослее человек, глухой с рождения, тем меньше у него шансов. И Владимир Васильевич, посоветовавшись с европейскими коллегами, честно предупредил об этом девушку.

Однако в Настиной истории болезни были и обнадеживающие моменты: ее речь сформировалась еще до потери слуха, да и его остатки позволяли правильно воспроизводить звуки. К сожалению, Настя по возрасту уже не подпадала под государственную программу бесплатного протезирования. Родным нужно самим покупать имплант, средняя стоимость которого составляла тогда 20 тысяч долларов. Но бабушка с дедушкой решили во что бы то ни стало использовать даже малейший шанс на выздоровление внучки.

— У нас с мужем были кое-какие сбережения на старость, к тому же я еще работала, продали земельный участок и наскребли нужную сумму, — рассказывает Раиса Ивановна. — Операция прошла успешно, Настеньке вживили в ухо имплант. Она светилась от счастья. Начинаю называть ей, к примеру, десять слов, чтобы повторила. Раньше, дай Бог, чтобы парочку расслышала. А тут, хоть и нечетко, но повторяла все десять! «Бабулечка, я тебя слышу!» — для меня в жизни не было более приятных слов.

Возвратившись в Симферополь, Настя начала заниматься с учителем музыки и вскоре уже вполне сносно играла на фортепиано. Это развивало слух. А чтобы восстановить четкость речи, с девушкой работали логопеды.

«В мае приносит мне письмо: „Бабушка, почитай”. Но я не очень-то поверила в ее затею…»

— Главным риском той операции было отсутствие результата, — вспоминает профессор Владимир Березнюк. — Особенность этой пациентки состояла в том, что у нее началось заращение слухового канала. Это был третий подобный случай за всю мою восьмилетнюю практику имплантации. Но мы все-таки подобрали девушке специальный для таких случаев раздвоенный имплант, состоящий из двенадцати электродов, и ввели их в разные участки так называемой улитки. Настя каждый год приезжала подстраивать имплант — у нас работает уникальный специалист в этой сфере доцент Андрей Зайцев. С помощью компьютера и специального устройства он корректирует слышимость и чистоту звуков. Мы были довольны результатом и очень радовались за Настю. Однако в последние пару лет начали замечать, что речь девушки становится все более неразборчивой. При проверке оказалось, что из 12 электродов работают только пять. Остальные были на месте, не вышли из строя, но сигналов в мозг почему-то не посылали. Из-за этого Настя слышала только половину букв алфавита.

Когда встал вопрос о повторной операции, Раиса Ивановна поняла: покупку второго импланта, который стоит сейчас 22 тысячи евро, им с мужем не потянуть. Владимир Иванович перенес уже третий инфаркт, живет только на лекарствах, она сама на пенсии, продать больше нечего. А тут еще оккупация, отрезавшая Крым от Украины, где осталась их надежда на выздоровление. Российского гражданства они не приняли, но и своими в Симферополе себя уже не чувствовали. Настя слышала и говорила все хуже, не могла работать, хотя считается прекрасной маникюршей и имеет множество клиенток.

— У внучки часто болела голова, она стала нервной, — вспоминает бабушка. — Бросила и шейпинг, и танцы. Придем к Настиной маме на могилку, она просит: «Мамочка, помоги…» А как ей поможешь? Нам посоветовали подарить внучке щенка. Через знакомых достали йоркширского терьера. Вы бы видели, как эта собачонка ее любит, как радуется, когда хозяйка приходит домой. И внучка вроде к ней привязалась, немного успокоилась. Но в мае приносит мне письмо: «Бабушка, почитай». Оказывается, Настя надумала обратиться к днепропетровскому губернатору Игорю Коломойскому. Я не очень-то поверила в ее затею. Мы ведь уже обращались в одну фирму, которая производит эти импланты, но ответа так и не получили.

Свою просьбу Настя постаралась вместить на одном листе бумаги, но коротко все равно не получилось. «Уважаемый Игорь Валерьевич, — завершала девушка свою печальную историю. — В 2007 году в областной больнице имени Мечникова мне сделали успешную операцию по вживлению электронного уха, после которой я наконец-то услышала окружающий мир, голоса людей, смогла общаться, работать. Я была счастлива! Но теперь мне требуется повторная операция, умоляю вас помочь в этом. Остаюсь гражданкой Украины, надеюсь и верю, что моя страна не оставит в беде инвалида детства».

Областная администрация о полученном письме особо не распространялась. Но, насколько известно, губернатор вызвал директора департамента здравоохранения Игоря Македонского и со словами «Украина своих не бросает. Даже если люди живут на оккупированной территории, они все равно наши» попросил связать его с австрийской фирмой. Вопрос был решен.

«Доктор подключил компьютер, надел внучке аппарат на ухо, и у нее глаза стали совершенно счастливые»

— Менять уже установленный имплант мы не стали, — описывает ход операции Владимир Васильевич. — Тем более что никаких сбоев в его работе не обнаружили. А значит, проблема крылась в самой ушной «улитке». Мы подозревали о ее заращении (такое случается после менингита), но даже не могли предположить, насколько этот процесс уже коснулся второго уха. Обычно вживление кохлеарного импланта длится чуть больше часа: открывается канал и вводится электрод. Однако, начав операцию и углубившись в «улитку» на полтора миллиметра, я наткнулся на костную стену. Еще пять миллиметров удалось преодолеть, пробив закостеневшую ткань. Но и такая глубина не решала проблему. Для разборчивости речи необходимо ввести все 12 электродов, а в данном канале можно было разместить лишь семь. С подобным случаем мне сталкиваться еще не приходилось.

Можно только представить, какие сомнения пережил Владимир Березнюк, когда понял, что может вообще не найти свободный канал. Да, можно было пробивать дальше костную ткань, но не было никакой гарантии, что за ней откроется проток. Существует еще один завиток «улитки» — но там есть риск повреждения лицевого нерва или сонной артерии. Красавице Насте парализованное лицо вовсе ни к чему! И он продолжил поиск в микроскопическом пространстве внутреннего уха. Только через три с половиной часа (!) за костной тканью удалось найти свободный канал, где мог расположиться имплант. Но специальный пробник, который только с тридцатой попытки его нащупал, опять показывал злополучные семь электродов.

В данном случае ответственность на хирурге лежит двойная. Не только перед пациентом, надежды которого могут не сбыться. Но и перед фирмой-производителем, рискующей понапрасну потерять дорогостоящий имплант. Поэтому Владимир Васильевич набрал код Австрии и телефон коллеги.

— Благородные австрийцы готовы были даже пожертвовать имплантом, лишь бы дать шанс пациентке, — улыбается Березнюк. — «Попробуй хотя бы восемь электродов расположить, — советуют мне, — уже будет толк». Из двух имплантов я выбрал тот, что короче, но эффективнее, и осторожно начал его вводить. С третьей попытки он полностью вошел в канал. Все двенадцать электродов!

Даже рассказывая об этом, Владимир Васильевич не может усидеть на месте. А в ту минуту в операционной всегда спокойный и сдержанный доктор вдруг закричал прямо в микрофон: «Ура!» Операция закончилась через четыре с лишним часа, когда приборы показали, что мозг ответил на сигнал каждого из двенадцати электродов.

Обычно после такого вмешательства требуется месяц для заживления «улитки». Но Насте с бабушкой нужно было уезжать домой, и доктора пошли им навстречу. После снятия швов решили опробовать наружную часть электронного уха, так называемый речевой процессор.

*Настя Багмет с доктором Владимиром Березнюком, который провел девушке операцию по вживлению импланта и вернул ей слух (фото из семейного альбома)

— Я сидела рядом с Настей и волновалась, наверное, больше, чем она, — улыбается бабушка Раиса Ивановна. — Андрей Зайцев подключил компьютер, надел Насте аппарат на ухо, и у нее глаза сразу стали круглые и совершенно счастливые. Я поняла: она слышит! Словами просто невозможно выразить всю благодарность этим людям — и руководителям области, и врачам. Они вернули нашей девочке не просто слух. Они вернули ей жизнь.

Пока что в отделении микрохирургии уха областной больницы имени Мечникова, оснащенном на европейском уровне, оперируют только взрослых. Владимиру Березнюку приходится устанавливать импланты детям в других клиниках и, что греха таить, не в таких современных операционных. Но ректор Днепропетровской медакадемии Георгий Дзяк, под руководством которого на кафедре отоларингологии внедряются новейшие мировые разработки, а также главный врач больницы имени Мечникова Сергей Рыженко и глава областного департамента здравоохранения Игорь Македонский предпринимают сегодня все усилия, чтобы получить лицензию на проведение детских операций в Центре микрохирургии уха. Очень важно, чтобы малыши с врожденными дефектами слуха как можно раньше начинали слышать. Тогда они будут и говорить.

В конце минувшего года Владимир Березнюк решил собрать всех ребятишек, которых прооперировал за последние пять лет. За свой счет заказал ресторан, купил торт и подарки, взял с собой баян. Когда известный хирург, заслуженный врач Украины заиграл, еще недавно совершенно глухие и немые малыши запели: «Вместе весело шагать по просторам…» Потом семилетняя Диана, родители которой не говорят и не слышат, сыграла всем на скрипке, пятилетняя Настя рассказала стихи, а восьмилетняя Соня сыграла на сопилке. Доктор слушал их, опустив глаза. Чтобы дети не увидели его слез.

Наталья Гармаш

«ФАКТЫ» (Днепропетровск)