Ровенский «Погляд»: Елена Корсун о своем Фонде, особенных детях и борьбе за преодоление аутизма

Елена Корсун организовала в Ровно БФ взаимопомощи и защиты детей с аутизмом «Погляд», чтобы помогать таким же особенным детям, как и ее сын. Она мама, психолог и просто хороший человек. Она потеряла сына, но не потеряла веру в лучшее будущее для детей с аутизмом.

Расскажите, когда был основан Фонд и как он работает.

Фонд основан 5 лет назад – в этом году у нас первый юбилей. У нас небольшое помещение, всего два кабинета: в одном проходят обычные занятия, а в другом – занятия по физической реабилитации. Специалистов, конечно, не хватает. В Фонде есть психологи (среди них и психолог, который занимается с родителями), логопед, дефектолог, реабилитолог. Основной упор Фонд делает на организацию лагерей для аутичных детей и их обычных сестер-братьев. Занимаемся такой деятельностью уже четвертый год. К нам приезжают семьями. Интересно, что съезжаются со всей страны, а из самого Ровно очень мало. В прошлом году была всего лишь одна семья. А так у нас гостят семьи из Донецка, Киева, Харькова и т.д. Смена в лагере длится 10-14 дней зависимо от поры года: 10 – зима, 14 – лето. Занятия проходят с 10-ти утра до 13:00, потом с 15:00 до 19:00. Затем мы организовываем детские спектакли и другие мероприятия, которые могли бы заинтересовать детей.

Сколько детей занимается со специалистами Фонда и какой они возрастной категории?

Количество детей, которое занимается со специалистами, бывает разное. Например, к логопеду и реабилитологу приходят на индивидуальное занятие. Но реабилитолог сейчас хочет создать небольшие группки, где будет заниматься с детками. У меня и другого психолога также есть четыре группы по 3-4 ребенка (мой профиль – аутизм, ЗПР и алалия). Касательно возраста, то самому маленькому ребенку, с которым к нам обратились, был год и семь месяцев. Родители еще не знали, действительно ли у их ребенка проблемы аутического спектра. У них просто появились некоторые подозрения и они обратились в наш Фонд. Также у нас есть 18-летний, 24 –летний и 13-летний аутисты. Для подростков и взрослых мы организовали группу реабилитации, где они могут общаться и проводить свободное время за чаепитием. Но чаще всего у нас находятся дети от 5 до 8.

Какие мероприятия или акции организовывал Ваш Фонд?

Акции у нас проходят часто. Очень активное участие в них берут волонтеры, которые, кстати, часто ходят к детям на занятия, как адаптеры. Например, во время одной из просветительских акций, волонтеры раздавали по городу материалы с разной необходимой информацией: понятие «аутизм», его диагностика, советы родителям. Также среди таких материалов были и наклейки на ту же тематику. Ко Дню распространения информации об аутизме, 2 апреля, мы всегда проводим семинары, приглашая специалистов из других областей, вешаем билборды, и т.д., то есть, любым способом привлекаем внимание людей к такому дню и такой актуальной проблеме. Хочу сказать, что ко 2 апреля 2014 г. мы планируем организовать акцию «Потеряшки». То есть, мы хотим сделать карточки для неговорящих и аутичных детей. Это значит, что если вдруг ребенок потерялся, у него при себе должна быть карточка с информацией о нем и контактами родителей, так как он не может разговаривать или не может построить диалог с незнакомым, попросить о помощи. Наша цель – чтобы каждый, кто проходит мимо, мог сориентироваться и понять, что у ребенка есть проблема, и знал, куда его надо отвести. Это навеяно личным опытом. Случилось так, что наш сын потерялся и никто не знал, что ему нужно, все его отталкивали. И наш ребенок попал под машину. Поэтому мы хотим помочь родителям, которые не знают, что произойдет с их сыном или дочерью, если они вдруг потеряются.

Как Вы относитесь к инклюзивному образованию? Знаете ли Вы примеры положительного влияния такого вида образования на детей?

Отношусь позитивно. А положительный пример могу привести, рассказав о своем сыне. Мой ребенок первым из аутичных в нашем городе пошел в инклюзивный класс, и мы действительно заметили значительные результаты. Это можно было назвать успехом. Сначала мой сын был вообще не адаптирован. Диагноз нам поставили в 3-летнем возрасте, но неофициальный. С этого момента мы начали очень интенсивно работать с педагогами. Я, как мама, и как психолог также не сидела, сложа руки. И у ребенка появилась речь. Нет, она не была еще совсем адаптированной, но сын начал меняться. Нас приняли в школу. Я ходила вместе с сыном, как адаптер. В управлении образования мне предложили должность «помощник учителя». Результатами довольны были все. Когда родители видели огонь в моих глазах, положительные сдвиги как в поведении, так и в речи у моего сына, то тоже начинали действовать, планируя инклюзию для своих детей. Работая в классе, я пыталась сплотить детей вокруг моего ребенка. У меня, конечно, была заинтересованность. Мы носили конфеты, устраивали детям праздники, приглашая волонтеров. И дети не видели разницы между ними и моим сыном. Только волновались, почему он так мало общается и плохо говорит. Они помогали ему одеваться, вытягивали тетрадки. Положительным сдвигам радовались все. Часто мне говорили: «У Алексея новые слова», «Алексей рассказывает стихи», и т.д. Интеллектуальных различий у нас не было. День рождение сына мы, например, праздновали в кукольном театре и пригласили туда всех учеников класса, а также детей с аутизмом. Тут были и спектакль, и сладости, и игры, и дискотека. Всем очень понравилось. И это радует, ведь нет ничего важнее детского счастья.

Электронный журнал «Аутизм сегодня» – 2014, Февраль